Неточные совпадения
— Почтеннейший страховых дел мастер, — вот забавная штука: во всех диких мыслях скрыта некая доза
истины! Пилат, болван, должен бы
знать:
истина — игра дьявола! Вот это и есть прародительница всех наших
истин, первопричина идиотской, тревожной бессонницы всех умников. Плохо спишь?
— Написал он сочинение «О третьем инстинкте»; не
знаю, в чем дело, но эпиграф подсмотрел: «Не ищу утешений, а только
истину». Послал рукопись какому-то профессору в Москву; тот ему ответил зелеными чернилами на первом листе рукописи: «Ересь и нецензурно».
Все чаще и как-то угрюмо Томилин стал говорить о женщинах, о женском, и порою это у него выходило скандально. Так, когда во флигеле писатель Катин горячо утверждал, что красота — это правда, рыжий сказал своим обычным тоном человека, который точно
знает подлинное лицо
истины...
«Эй, вы! Я ничего не
знаю, не понимаю, ни во что не верю и вот — говорю вам это честно! А все вы — притворяетесь верующими, вы — лжецы, лакеи простейших
истин, которые вовсе и не
истины, а — хлам, мусор, изломанная мебель, просиженные стулья».
— Меньшиков, — назвал его Тагильский, усмехаясь. — Один из крупнейших в лагере мошенников пера и разбойников печати, как
знаете, разумеется. В словаре Брокгауза о нем сказано, что, будучи нравственно чутким человеком, он одержим искренним стремлением познать
истину.
Вам нельзя, а мне можно и должно
знать, где
истина, где заблуждение, и на мне лежит обязанность предостеречь того, кто еще не успел
узнать этого.
Начал гаснуть я над писаньем бумаг в канцелярии; гаснул потом, вычитывая в книгах
истины, с которыми не
знал, что делать в жизни, гаснул с приятелями, слушая толки, сплетни, передразниванье, злую и холодную болтовню, пустоту, глядя на дружбу, поддерживаемую сходками без цели, без симпатии; гаснул и губил силы с Миной: платил ей больше половины своего дохода и воображал, что люблю ее; гаснул в унылом и ленивом хождении по Невскому проспекту, среди енотовых шуб и бобровых воротников, — на вечерах, в приемные дни, где оказывали мне радушие как сносному жениху; гаснул и тратил по мелочи жизнь и ум, переезжая из города на дачу, с дачи в Гороховую, определяя весну привозом устриц и омаров, осень и зиму — положенными днями, лето — гуляньями и всю жизнь — ленивой и покойной дремотой, как другие…
Вера умна, но он опытнее ее и
знает жизнь. Он может остеречь ее от грубых ошибок, научить распознавать ложь и
истину, он будет работать, как мыслитель и как художник; этой жажде свободы даст пищу: идеи добра, правды, и как художник вызовет в ней внутреннюю красоту на свет! Он угадал бы ее судьбу, ее урок жизни и… и… вместе бы исполнил его!
— Разве я запретил бы тебе любить кого-нибудь? если б ты выбрала хоть… Нила Андреича — мне все равно! Мне нужно имя, чтоб только убедиться в
истине и охладеть. Я
знаю, мне сейчас сделается скучно, и я уеду…
О, она ведь и сама, я уверен, слишком хорошо понимала, что Ламберт преувеличил и даже просто налгал ей, единственно чтоб иметь благовидный предлог явиться к ней и завязать с нею сношения; если же смотрела мне в глаза, как уверенная в
истине моих слов и моей преданности, то, конечно,
знала, что я не посмею отказаться, так сказать, из деликатности и по моей молодости.
— Не хвалите меня, я этого не люблю. Не оставляйте в моем сердце тяжелого подозрения, что вы хвалите из иезуитства, во вред
истине, чтоб не переставать нравиться. А в последнее время… видите ли… я к женщинам ездил. Я очень хорошо принят, например, у Анны Андреевны, вы
знаете?
— Ну, хорошо, — сказал я, сунув письмо в карман. — Это дело пока теперь кончено. Крафт, послушайте. Марья Ивановна, которая, уверяю вас, многое мне открыла, сказала мне, что вы, и только один вы, могли бы передать
истину о случившемся в Эмсе, полтора года назад, у Версилова с Ахмаковыми. Я вас ждал, как солнца, которое все у меня осветит. Вы не
знаете моего положения, Крафт. Умоляю вас сказать мне всю правду. Я именно хочу
знать, какой он человек, а теперь — теперь больше, чем когда-нибудь это надо!
— Не
знаю; не берусь решать, верны ли эти два стиха иль нет. Должно быть,
истина, как и всегда, где-нибудь лежит посредине: то есть в одном случае святая
истина, а в другом — ложь. Я только
знаю наверно одно: что еще надолго эта мысль останется одним из самых главных спорных пунктов между людьми. Во всяком случае, я замечаю, что вам теперь танцевать хочется. Что ж, и потанцуйте: моцион полезен, а на меня как раз сегодня утром ужасно много дела взвалили… да и опоздал же я с вами!
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою
истину, в свою борьбу и в свою науку, что я,
знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними, — в то же время убежденный всем сердцем моим, что все это давно уже кладбище, и никак не более.
— Не верьте ему, m-lle Жюли, — сказал статский, — он боится открыть вам
истину, думает, что вы рассердитесь, когда
узнаете, что он бросил француженку для русской.
— Нет, ваше сиятельство, не сказывал… Ах! ваше сиятельство, — продолжал я, догадываясь об
истине, — извините… я не
знал… уж не вы ли?..
Я
знаю, что мое воззрение на Европу встретит у нас дурной прием. Мы, для утешения себя, хотим другой Европы и верим в нее так, как христиане верят в рай. Разрушать мечты вообще дело неприятное, но меня заставляет какая-то внутренняя сила, которой я не могу победить, высказывать
истину — даже в тех случаях, когда она мне вредна.
Лет тридцати, возвратившись из ссылки, я понял, что во многом мой отец был прав, что он, по несчастию, оскорбительно хорошо
знал людей. Но моя ли была вина, что он и самую
истину проповедовал таким возмутительным образом для юного сердца. Его ум, охлажденный длинною жизнию в кругу людей испорченных, поставил его en garde [настороже (фр.).] противу всех, а равнодушное сердце не требовало примирения; он так и остался в враждебном отношении со всеми на свете.
Что такое был теоретический интерес и страсть
истины и религии во времена таких мучеников разума и науки, как Бруно, Галилей и пр., мы
знаем.
Знаем и то, что была Франция энциклопедистов во второй половине XVIII века, — а далее? а далее — sta, viator! [стой, путник! (лат.)]
…А между тем я тогда едва начинал приходить в себя, оправляться после ряда страшных событий, несчастий, ошибок. История последних годов моей жизни представлялась мне яснее и яснее, и я с ужасом видел, что ни один человек, кроме меня, не
знает ее и что с моей смертью умрет
истина.
История последних годов моей жизни представлялась мне яснее и яснее, и я с ужасом видел, что ни один человек, кроме меня, не
знает ее и что с моей смертью умрет и
истина.
— Вот это — святая
истина! Именно один Бог! И священнику
знать это больше других нужно, а не палить из пушек по воробьям.
Дорогие там лежат покойники, каждый камень над ними гласит о такой горячей минувшей жизни, о такой страстной вере в свой подвиг, в свою
истину, в свою борьбу и свою науку, что я
знаю заранее, паду на землю и буду целовать эти камни и плакать над ними — в то же время убежденный всем сердцем своим в том, что все это уже давно кладбище и никак не более».
И я
знаю, что я прав, разрубая этот узел, что я служу
истине, порывая со всяким формализмом и номинализмом.
Когда он
узнает всю
истину, и когда убедится, какое жалкое существо эта поврежденная, полоумная, — разве не простит он ей тогда всё прежнее, все мучения свои?
Иван Федорович клялся, что всё это одна только «выходка» и произошла от Аглаиной «стыдливости»; что если б князь Щ. не заговорил о свадьбе, то не было бы и выходки, потому что Аглая и сама
знает,
знает достоверно, что всё это одна клевета недобрых людей и что Настасья Филипповна выходит за Рогожина; что князь тут не состоит ни при чем, не только в связях; и даже никогда и не состоял, если уж говорить всю правду-истину.
— Генерал! Вспомни осаду Карса, а вы, господа,
узнайте, что анекдот мой голая
истина. От себя же замечу, что всякая почти действительность, хотя и имеет непреложные законы свои, но почти всегда невероятна и неправдоподобна. И чем даже действительнее, тем иногда и неправдоподобнее.
Только впоследствии понял я, за что мать сердилась на Парашу и отчего она хотела, чтоб я не
знал печальной
истины, которую мать
знала очень хорошо.
Не
знаю, до какой степени были справедливы рассказы башкирцев, но отец им верил, и они казались мне тогда
истиной, не подверженной сомнению.
Я собственным горьким опытом убедилась в
истине этих слов — и
знаешь ли где?
— Да компанийку вот этаких вот лысых, голых
истин — выпустить на улицу… Нет, вы представьте себе… ну, хоть этого неизменнейшего моего обожателя — ну, да вы его
знаете, — представьте, что он сбросил с себя всю эту ложь одежд — и в истинном виде среди публики… Ох!
Как бы то ни было, на примере старого зáмка я
узнал впервые
истину, что от великого до смешного один только шаг. Великое в зáмке поросло плющом, повиликой и мхами, а смешное казалось мне отвратительным, слишком резало детскую восприимчивость, так как ирония этих контрастов была мне еще недоступна.
Простая
истина, поговорка, общеизвестное изречение, смысл которого он давно уже механически
знал, вдруг благодаря какому-то внезапному внутреннему освещению приобретали глубокое философское значение, и тогда ему казалось, что он впервые их слышит, почти сам открыл их.
На вопрос Степана о том, за что его ссылали, Чуев объяснил ему, что его ссылали за истинную веру Христову, за то, что обманщики-попы духа тех людей не могут слышать, которые живут по Евангелию и их обличают. Когда же Степан спросил Чуева, в чем евангельский закон, Чуев разъяснил ему, что евангельский закон в том, чтобы не молиться рукотворенньм богам, а поклоняться в духе и
истине. И рассказал, как они эту настоящую веру от безногого портного
узнали на дележке земли.
Гораздо позднее я
узнал, что счастье его усугубилось: он познал свет
истины.
Однако бывают и противоречия, не то чтобы очень радикальные, а все-таки не столь всецело отдающие индивидуума в жертву государству. Середка на половине. Но Люберцев не формализируется противоречиями, ибо
знает, что du choc des opinions jaillit la verite. [из столкновения мнений рождается
истина (франц.)] Терпимость — это одно из достоинств, которым он особенно дорожит, но, конечно, в пределах. Сам он не отступит ни на пядь, но выслушает всегда благосклонно.
Изречет ликующий доброволец какую-нибудь бесспорную «
истину», вроде, например, обвинения в неблагонадежности, и торжествует,
зная заранее, что ответ на такое обвинение немыслим.
Разумеется, Сережа ничего этого не
знает, да и
знать ему, признаться, не нужно. Да и вообще ничего ему не нужно, ровно ничего. Никакой интерес его не тревожит, потому что он даже не понимает значения слова «интерес»; никакой
истины он не ищет, потому что с самого дня выхода из школы не слыхал даже, чтоб кто-нибудь произнес при нем это слово. Разве у Бореля и у Донона говорят об
истине? Разве в"Кипрской красавице"или в"Дочери фараона"идет речь об убеждениях, о честности, о любви к родной стране?
— Я сам один пример такой
знаю. Простой советник, а на целую губернию сенаторский гнев навлек-с. Позвольте вас спросить: если б этого не было, могла ли бы
истина воссиятъ-с?
«Ах! если б я мог еще верить в это! — думал он. — Младенческие верования утрачены, а что я
узнал нового, верного?.. ничего: я нашел сомнения, толки, теории… и от
истины еще дальше прежнего… К чему этот раскол, это умничанье?.. Боже!.. когда теплота веры не греет сердца, разве можно быть счастливым? Счастливее ли я?»
Она
узнала несколько
истин и из синтаксиса, но не могла никогда приложить их к делу и осталась при грамматических ошибках на всю жизнь.
— Да, она удивительная девушка, — говорил он, стыдливо краснея, но тем с большей смелостью глядя мне в глаза, — она уж не молодая девушка, даже скорей старая, и совсем нехороша собой, но ведь что за глупость, бессмыслица — любить красоту! — я этого не могу понять, так это глупо (он говорил это, как будто только что открыл самую новую, необыкновенную
истину), а такой души, сердца и правил… я уверен, не найдешь подобной девушки в нынешнем свете (не
знаю, от кого перенял Дмитрий привычку говорить, что все хорошее редко в нынешнем свете, но он любил повторять это выражение, и оно как-то шло к нему).
Я никогда не говорил для
истины, а только для себя, я это и прежде
знал, но теперь только вижу…
— Я не
знаю, собственно, что вы разумеете под именем политиков, — возразил ему молодой человек, — но Гегель в отношении права, нравственности и государства говорит, что
истина этих предметов достаточно ясно высказана в положительных законах.
Они прямо, без слов, высказывали друг о друге всю
истину: глаза Воронцова говорили, что он не верит ни одному слову из всего того, что говорил Хаджи-Мурат, что он
знает, что он — враг всему русскому, всегда останется таким и теперь покоряется только потому, что принужден к этому.
Человек был бы несвободен, если бы он не
знал никакой
истины, и точно так же не был бы свободен и даже не имел бы понятия о свободе, если бы вся
истина, долженствующая руководить его в жизни, раз навсегда, во всей чистоте своей, без примеси заблуждений была бы открыта ему.
Пусть совершатся все те внешние усовершенствования, о которых могут только мечтать религиозные и научные люди; пусть все люди примут христианство и пусть совершатся все те улучшения, которых желают разные Беллами и Рише со всевозможными добавлениями и исправлениями, но пусть при этом останется то лицемерие, которое есть теперь; пусть люди не исповедуют ту
истину, которую они
знают, а продолжают притворяться, что верят в то, во что не верят, и уважают то, чего не уважают, и положение людей не только останется то же, но будет становиться всё хуже и хуже.
То же, что начальство состоит из тех самых людей, которые и должны быть начальством, и
знает, что делает, представляется им несомненной
истиной.
Но как же могут люди соединиться в
истине или хотя бы приблизиться к ней, если они не только не высказывают ту
истину, которую
знают, но считают, что этого не нужно делать, и притворяются, что считают
истиной то, что не считают
истиной.
Живет спокойно такой человек: вдруг к нему приходят люди и говорят ему: во-1-х, обещайся и поклянись нам, что ты будешь рабски повиноваться нам во всем том, что мы предпишем тебе, и будешь считать несомненной
истиной и подчиняться всему тому, что мы придумаем, решим и назовем законом; во-вторых, отдай часть твоих трудов в наше распоряжение; мы будем употреблять эти деньги на то, чтобы держать тебя в рабстве и помешать тебе противиться насилием нашим распоряжениям; в-3-х, избирай и сам избирайся в мнимые участники правительства,
зная при этом, что управление будет происходить совершенно независимо от тех глупых речей, которые ты будешь произносить с подобными тебе, и будет происходить по нашей воле, по воле тех, в руках кого войско; в-четвертых, в известное время являйся в суд и участвуй во всех тех бессмысленных жестокостях, которые мы совершаем над заблудшими и развращенными нами же людьми, под видом тюремных заключений, изгнаний, одиночных заключений и казней.